Накануне

Бани у нас, как говорил один из классиков, ничего, мыться можно. Если бы они еще и работали. А то ведь на 160 тысяч живого населения в городе функционирует одна банька на полсотни помывочных мест. И та – у черта на рогах, иному пенсионеру вовек не добраться, да еще попеременно: день – женская, другой – для мужиков.

Намедни в теленовостях мне рассказали, что одна голливудская дива будто бы напрочь отказалась от мытья головы. И других частей организма. И теперь на утренний туалет вместо прежних двух часов у нее уходит полторы минуты. Чуете, какая экономия и сколько общественно полезных дел можно сотворить в освободившееся время!
Африканские бедуины и другие берберы не моются всю жизнь. По идеологическим соображениям. По-ихнему вода – исчадие всех зол и средоточие нечистот. Хотя пьют, я полагаю, не только молоко своих кобыл. И наверняка при этом цокают своими бедуинскими языками, и даже покрякивают – на своем опять же языке.
Конечно, это их печаль. Имеют право. И бедуины в Сахаре, и дива в Голливуде. Только я, когда это представлю, как-то неуютно себя ощущаю. Зуд ощущаю во всем естестве и постороннее шевеление в остатках растительности на макушке. Потому как у нас, православных, сызмальства, от купели ведется, что солнце, воздух и вода – наши лучшие товарищи. И еще знаменитый водовоз в исполнении... а бес его ведает, в чьем исполнении – неизменно поет: "...потому что без воды и не туды, и не сюды...".
Вы, поди, догадались, к чему я клоню. А клоню я, уважаемые, к банно-прачечному вопросу, который на Руси испокон веку был на видном месте. Недаром не проходит недели, чтобы нам не поведали доктора-целители или просто любители-знатоки о чудотворной силе русской бани. А классики отечественной словесности посвящают ей свои бессмертные творения.
Бани у нас, как говорил один из классиков, ничего, мыться можно. Если бы они еще и работали. А то ведь на 160 тысяч живого населения в городе функционирует одна банька на полсотни помывочных мест. И та – у черта на рогах, иному пенсионеру вовек не добраться, да еще попеременно: день – женская, другой – для мужиков.
Я не ведаю, в каких джакузях уважаемая наша мэр и ее советники-эксперты совершают омовения и оздоровительные удовольствия получают. Может, они, как те бедуины или чудо с Голливуда, вообще не моются. Их право. Но если бы они слышали, какими эпитетами чествуют их голые мужики (подозреваю, что и бабы – тоже), даже из тех, что за них когда-то голосовали, наверняка почесали бы репу. Потому как дело идет натурально к бунту. А еще до веку сказано, что нет ничего страшней русского бунта, бессмысленного и беспощадного. Хотя осмысленный и интернациональный, пожалуй, не слаще будет. Если татарин Коля Абызов или узбек Рустам (мы с ними пока еще по средам паримся) во гневе ляпнут какому чиновнику шайкой промеж глаз, думаю, чиновник сей не возрадуется. И срочно примется решать бытовые вопросы.
Я, конечно, не предтеча, не оракул какой и не светоч русской литературы вроде Ивана Сергеевича Тургенева, но сдается мне, граждане (это я мэру и другим администраторам пеняю, которые в баню не ходят), что мы с вами сосуществуем накануне таких событий, в сравнении с которыми и карибский ураган "Ванюшка" мальчонкой-половым покажется. Если наш мужик, голодом моренный, суррогатами травленный, ухабами-колдобинами битый, кругом обманутый и оплеванный, если его последней в жизни радости – бани лишить, он взорвется, как котел от перегретого пара. Разберитесь – себе же дороже.
Борис ЛЯПАХИН.